Вы же хотели бы понизить качество человеческой расы, хотели бы вытравить
аристократические черты из человеческого образа. Вам претит
аристократическое благородство. На плебейской психологии воздвигаете вы
ваше царство, на психологии обиды, зависти и злобы. Вы берете всё, что
есть самого худшего у рабочих, у крестьян, у интеллигентной богемы, и из
этого худшего хотите создать грядущую жизнь. Вы взываете к мстительным
инстинктам человеческой природы. Из злого рождается ваше добро, из
темного загорается ваш свет. Ваш Маркс учил, что в зле и от зла должно
родиться новое общество, и восстание самых темных и уродливых
человеческих чувств считал путем к нему. Душевный тип пролетария
противопоставил он душевному типу аристократа. Пролетарий и есть тот,
который не хочет знать своего происхождения и не почитает своих предков,
для которого не существует рода и родины. Пролетарское сознание возводит
обиду, зависть и месть в добродетели нового грядущего человека. Оно
видит освобождение в том бунте и восстании, которое есть самое страшное
рабство души, пленённость её внешними вещами, материальным миром.
Пролетарий выброшен на поверхность. Аристократ же должен жить в большей
глубине, чувствуя более глубокие связи и корни. Пролетарское сознание
разрывает связь времен, разрушает космос. Пролетарская психология и
пролетарское сознание не обязательно должны быть у рабочего, у человека,
стоящего на низших ступенях социальной лестницы. И раб может чувствовать
себя сыновним по отношению к Богу, к родине, к отцу и матери, может
глубоко переживать свою связь с великим национальным и космическим
целым, своё место в иерархии. Я знал чернорабочих, которые были более
аристократами, чем многие дворяне. Но вы не хотите, чтобы рабочий был в
таком благородном состоянии, вы хотите его превратить в настоящего
пролетария и в плебея по убеждению. В основу своего царства, враждебного
всякому аристократизму, вы кладете бунт раба и восстание плебея. В бунте
и восстании есть что-то рабье и лакейское. Благородный, сознающий своё
высшее достоинство, охраняющий в себе высший образ человека, аристократ
духа или аристократ крови, если он не выродился и не пал, найдет другие
пути отстаивать правду и право, изобличать неправду и ложь. Из
внутреннего аристократизма, из облагораживания души может родиться
новая, лучшая жизнь. Но никогда она не родится из бунтующего рабства, из
лакейского отрицания всякой святыни и ценности. Ваш тип пролетария есть
воплощенное отрицание вечности, утверждение тленности и временности.
Истинный же тип аристократа обращен к вечности.
В аристократизме есть божественная несправедливость, божественная
прихоть и произвол, без которых невозможна космическая жизнь, красота
вселенной. Бездарное, плебейско-пролетарское требование уравнительной
справедливости и воздаяния каждому по количеству труда его есть
посягательство на цветение жизни, на божественную избыточность. На ещё
большей глубине это есть посягательство на тайну божественной благодати,
требование рационализации этой тайны. Но в несправедливой божественной
избыточности может быть скрыт высший смысл мировой жизни, цвет её.
Аристократия в истории может падать и вырождаться. Она обычно падает и
вырождается. Она легко может быть слишком кристаллизованной,
окаменевшей, слишком замкнутой и закрытой от творческих движений жизни.
Она имеет уклон к образованию касты. Она начинает противополагать себя
народу. Она изменяет своему назначению и вместо служения требует себе
привилегии. Но аристократизм не есть право, аристократизм есть
обязанность. Аристократическая добродетель - дарящая, а не отнимающая.
Аристократ тот, кому больше дано, кто может уделить от своего избытка.
Борьба за власть и за интересы по природе своей не аристократична.
Аристократическая власть, власть лучших и благороднейших, сильнейших по
своим дарам, есть не право, а обязанность, не притязание, а служение.
Права лучших - прирожденные права. Борьба лучших и труд их направлены на
исполнение обязанностей, на служение. Аристократия по идее своей -
жертвенна. Но она может изменять своей идее. Тогда она слишком цепляется
за свои внешние преимущества и падает. Но всегда следует помнить, что
народные массы выходят из тьмы и приобщаются к культуре через выделение
аристократии и исполнение ею своей миссии. Аристократия первая вышла из
тьмы и получила Божье благословение. И на известных ступенях
исторического развития аристократия должна отказаться от некоторых своих
прав, чтобы продолжать играть творческую роль в истории. Если в России
есть ещё настоящая аристократия, то она должна жертвенно отказаться от
борьбы за свои попранные привилегированные интересы. Аристократия не
есть сословие или класс, аристократия есть некоторое духовное начало, по
природе своей неистребимое, и оно действует в мире в разных формах и
образованиях.
Некоторые из вас готовы признать духовную аристократию, хотя и не очень
охотно. Но слишком упрощенно представляете вы себе отношение между
аристократией духовной и аристократией исторической. Вы думаете, что
историческая аристократия есть только зло прошлого, что она не имеет
права на существование и что она не имеет никакого отношения к
аристократии духовной. В действительности, всё сложнее, чем вам это
представляется. Все ведь всегда бывает сложнее, чем представляется вам,
упростителям. Никто, конечно, не станет смешивать и отожествлять
духовной аристократии с аристократией исторической. Представители
исторической аристократии могут стоять очень низко в духовном отношении,
и самые высшие представители духовной аристократии могут не выходить и
даже обычно не выходят из аристократических слоев. Это - бесспорно и
элементарно. Но нельзя отрицать значения крови, наследственности,
расового социального подбора для выработки среднего душевного типа. Вы
слишком привыкли брать человека отвлеченно, как арифметическую единицу,
вы отвлекаете человека от его предков, от его наследственных традиций и
навыков, от его воспитания, от столетий и тысячелетий, живущих в его
крови, в клетках его органического существа, от всех органических связей
человека. Но ваш отвлеченный, арифметический человек есть фикция, а не
реальность, он лишен всякого содержания. Вы считаете человеком то, что
есть схожего у него со всяким другим, - две руки, две ноги, два глаза,
один нос и т. п. Но именно потому и ускользает от вашего взора человек,
ибо он ещё в большей степени есть то, чем он не похож на всякого
другого. В человеческой индивидуальности скрещивается много кругов и
образует породу человека. Человек органически, кровью принадлежит к
своей расе, своей национальности, своему сословию, своей семье. И в
неповторимой, лишь ему одному принадлежащей индивидуальности своеобразно
преломляются все расовые, национальные, сословные, семейные наследия,
предания, традиции, навыки. Личность человеческая кристаллизуется на той
или иной органической почве, она должна иметь сверхличную компактную
среду, в которой происходит качественный отбор. Одно из самых больших
заблуждений всякой абстрактной социологии и абстрактной этики - это
непризнание значения расового подбора, образующего породу,
вырабатывающего душевный, как и физический, тип. В типе человека
огромное значение имеет раса. Человек может преодолевать ограниченность
расы и уходить в бесконечность. Но он должен иметь индивидуализированную
породу. Дворянин, преодолевший ограниченность дворянства, освободившийся
от всех сословных предрассудков и интересов, останется дворянином по
расе, по душевному типу, и самая победа над дворянством может быть
проявлением дворянского благородства.
аристократические черты из человеческого образа. Вам претит
аристократическое благородство. На плебейской психологии воздвигаете вы
ваше царство, на психологии обиды, зависти и злобы. Вы берете всё, что
есть самого худшего у рабочих, у крестьян, у интеллигентной богемы, и из
этого худшего хотите создать грядущую жизнь. Вы взываете к мстительным
инстинктам человеческой природы. Из злого рождается ваше добро, из
темного загорается ваш свет. Ваш Маркс учил, что в зле и от зла должно
родиться новое общество, и восстание самых темных и уродливых
человеческих чувств считал путем к нему. Душевный тип пролетария
противопоставил он душевному типу аристократа. Пролетарий и есть тот,
который не хочет знать своего происхождения и не почитает своих предков,
для которого не существует рода и родины. Пролетарское сознание возводит
обиду, зависть и месть в добродетели нового грядущего человека. Оно
видит освобождение в том бунте и восстании, которое есть самое страшное
рабство души, пленённость её внешними вещами, материальным миром.
Пролетарий выброшен на поверхность. Аристократ же должен жить в большей
глубине, чувствуя более глубокие связи и корни. Пролетарское сознание
разрывает связь времен, разрушает космос. Пролетарская психология и
пролетарское сознание не обязательно должны быть у рабочего, у человека,
стоящего на низших ступенях социальной лестницы. И раб может чувствовать
себя сыновним по отношению к Богу, к родине, к отцу и матери, может
глубоко переживать свою связь с великим национальным и космическим
целым, своё место в иерархии. Я знал чернорабочих, которые были более
аристократами, чем многие дворяне. Но вы не хотите, чтобы рабочий был в
таком благородном состоянии, вы хотите его превратить в настоящего
пролетария и в плебея по убеждению. В основу своего царства, враждебного
всякому аристократизму, вы кладете бунт раба и восстание плебея. В бунте
и восстании есть что-то рабье и лакейское. Благородный, сознающий своё
высшее достоинство, охраняющий в себе высший образ человека, аристократ
духа или аристократ крови, если он не выродился и не пал, найдет другие
пути отстаивать правду и право, изобличать неправду и ложь. Из
внутреннего аристократизма, из облагораживания души может родиться
новая, лучшая жизнь. Но никогда она не родится из бунтующего рабства, из
лакейского отрицания всякой святыни и ценности. Ваш тип пролетария есть
воплощенное отрицание вечности, утверждение тленности и временности.
Истинный же тип аристократа обращен к вечности.
В аристократизме есть божественная несправедливость, божественная
прихоть и произвол, без которых невозможна космическая жизнь, красота
вселенной. Бездарное, плебейско-пролетарское требование уравнительной
справедливости и воздаяния каждому по количеству труда его есть
посягательство на цветение жизни, на божественную избыточность. На ещё
большей глубине это есть посягательство на тайну божественной благодати,
требование рационализации этой тайны. Но в несправедливой божественной
избыточности может быть скрыт высший смысл мировой жизни, цвет её.
Аристократия в истории может падать и вырождаться. Она обычно падает и
вырождается. Она легко может быть слишком кристаллизованной,
окаменевшей, слишком замкнутой и закрытой от творческих движений жизни.
Она имеет уклон к образованию касты. Она начинает противополагать себя
народу. Она изменяет своему назначению и вместо служения требует себе
привилегии. Но аристократизм не есть право, аристократизм есть
обязанность. Аристократическая добродетель - дарящая, а не отнимающая.
Аристократ тот, кому больше дано, кто может уделить от своего избытка.
Борьба за власть и за интересы по природе своей не аристократична.
Аристократическая власть, власть лучших и благороднейших, сильнейших по
своим дарам, есть не право, а обязанность, не притязание, а служение.
Права лучших - прирожденные права. Борьба лучших и труд их направлены на
исполнение обязанностей, на служение. Аристократия по идее своей -
жертвенна. Но она может изменять своей идее. Тогда она слишком цепляется
за свои внешние преимущества и падает. Но всегда следует помнить, что
народные массы выходят из тьмы и приобщаются к культуре через выделение
аристократии и исполнение ею своей миссии. Аристократия первая вышла из
тьмы и получила Божье благословение. И на известных ступенях
исторического развития аристократия должна отказаться от некоторых своих
прав, чтобы продолжать играть творческую роль в истории. Если в России
есть ещё настоящая аристократия, то она должна жертвенно отказаться от
борьбы за свои попранные привилегированные интересы. Аристократия не
есть сословие или класс, аристократия есть некоторое духовное начало, по
природе своей неистребимое, и оно действует в мире в разных формах и
образованиях.
Некоторые из вас готовы признать духовную аристократию, хотя и не очень
охотно. Но слишком упрощенно представляете вы себе отношение между
аристократией духовной и аристократией исторической. Вы думаете, что
историческая аристократия есть только зло прошлого, что она не имеет
права на существование и что она не имеет никакого отношения к
аристократии духовной. В действительности, всё сложнее, чем вам это
представляется. Все ведь всегда бывает сложнее, чем представляется вам,
упростителям. Никто, конечно, не станет смешивать и отожествлять
духовной аристократии с аристократией исторической. Представители
исторической аристократии могут стоять очень низко в духовном отношении,
и самые высшие представители духовной аристократии могут не выходить и
даже обычно не выходят из аристократических слоев. Это - бесспорно и
элементарно. Но нельзя отрицать значения крови, наследственности,
расового социального подбора для выработки среднего душевного типа. Вы
слишком привыкли брать человека отвлеченно, как арифметическую единицу,
вы отвлекаете человека от его предков, от его наследственных традиций и
навыков, от его воспитания, от столетий и тысячелетий, живущих в его
крови, в клетках его органического существа, от всех органических связей
человека. Но ваш отвлеченный, арифметический человек есть фикция, а не
реальность, он лишен всякого содержания. Вы считаете человеком то, что
есть схожего у него со всяким другим, - две руки, две ноги, два глаза,
один нос и т. п. Но именно потому и ускользает от вашего взора человек,
ибо он ещё в большей степени есть то, чем он не похож на всякого
другого. В человеческой индивидуальности скрещивается много кругов и
образует породу человека. Человек органически, кровью принадлежит к
своей расе, своей национальности, своему сословию, своей семье. И в
неповторимой, лишь ему одному принадлежащей индивидуальности своеобразно
преломляются все расовые, национальные, сословные, семейные наследия,
предания, традиции, навыки. Личность человеческая кристаллизуется на той
или иной органической почве, она должна иметь сверхличную компактную
среду, в которой происходит качественный отбор. Одно из самых больших
заблуждений всякой абстрактной социологии и абстрактной этики - это
непризнание значения расового подбора, образующего породу,
вырабатывающего душевный, как и физический, тип. В типе человека
огромное значение имеет раса. Человек может преодолевать ограниченность
расы и уходить в бесконечность. Но он должен иметь индивидуализированную
породу. Дворянин, преодолевший ограниченность дворянства, освободившийся
от всех сословных предрассудков и интересов, останется дворянином по
расе, по душевному типу, и самая победа над дворянством может быть
проявлением дворянского благородства.
Комментариев нет:
Отправить комментарий