Почему-то
врезалась в память статья ( даже не помню точно в какой газете) одного
корреспондента, было это в конце 1990-х. Москвич. У него обнаружили рак
языка. И он написал, что будет подробно рассказывать о ходе своего
лечения. Статья заканчивалась оптимистичными словами, что начал
бороться и будет продолжать бороться и побеждать. Увы, после этой статьи
я так ничего больше и не читала от этого корреспондента.
......Уже года два, может больше, я переписываюсь с одним японцем
( на самом деле — всего с тремя японцами общаюсь). И вот один ( ему
примерно 60 лет) где-то в июне написал, что на днях собирается к
зубному, т.к. у него кариес появился и стоматит.
Через несколько дней после посещения стоматолога, он написал,
что врач кариес вылечил, но направил его в специализированную больницу к
онкологу, т.к. у него не стоматит, а рак языка.
Японец добавил, что года 2 назад у двух его друзей обнаружили
рак, поэтому он купил себе специальную «раковую» страховку. И теперь он
спокоен, потому что его будут лечить лучшие специалисты в лучшей
больнице.
Через два дня он отправился в больницу. Их (таких, как он) было
еще 150 человек. За один день он прошел все процедуры, сдал все анализы
и ему назначили день, когда нужно прийти на операцию. Это примерно
через неделю. Врач в больнице подтвердил, что у него рак. Но метастазы
не обнаружены.
В конце июня он пришел лечь в больницу, день его подготавливали и на следующий - сделали операцию. Она длилась 8,5 часов.
После того, как он очнулся, Koji сразу же написал мне. Сказал, что
ничего не болит, потому что он находится на хорошем обезболивании ( 4-5
дней). В эти дни его кормили через трубочку в носу. Потом
обезболивание прекратили и началась реабилитация, он начал есть обычную
еду. 3 июля его выписали домой. Я все время старалась его подбадривать,
вселять оптимизм, веру в свои силы, но он был очень спокоен. Он каждый
раз писал, что верит своему врачу и уверен, что все будет хорошо.
После выписки из больницы, он не писал какое-то время, я
начала беспокоиться. Но напрасно. Мой друг просто отдыхал и
восстанавливался. Сегодня пришло оптимистичное письмо. Все повторные
анализы показали, что он полностью излечился ( без химиотерапии, без
облучения — об этом даже речи не было). Ни одной раковой клетки в
организме не осталось. Врач лишь посоветовал придерживаться правильного
питания. Koji постоянно упоминал, что его оперировал и лечил лучший
онколог Японии, что у наго даже есть выздоровевшие с 4-ой стадией. А у
моего знакомого была 1-2 стадия. Скоро месяц заканчивается и он выходит
на работу снова. Дай Бог, чтобы ничего не вернулось через некоторое
время. Хотя, Koji утверждает, что его врач сказал, что этот рак не
вернется к нему больше, если только совсем другой. Но об этом лучше не
думать. Очень рада за моего японца!
Он может себе позволить такую «раковую» страховку, когда будут
лечить самые лучшие врачи Японии, хотя он работает простым таксистом.
Интересно, кто может позволить такую страховку у нас?
В июле — луга, поля, травы имеют свой, особый запах. Воздух- чуть влажный с утра, пряный, густой.
Деревья замерли, даже птицы успокоились и не поют так звонко, как весной, радуясь каждому солнечному лучу.
Раннее утро, и даже ночи - пока еще теплые- не дают утренней прохлады.
Спускаюсь с крутого берега по узкой тропинке и вспоминаю школьные
стихи. Они, сами всплывают из памяти, потому что именно эти строки
отражают мои ощущения.
«Все в тающей дымке: Холмы, перелески. Здесь краски не ярки И звуки не резки. Здесь медленны реки, Туманны озера, И все ускользает От беглого взора. Здесь мало увидеть, Здесь нужно всмотреться, Чтоб ясной любовью Наполнилось сердце. Здесь мало услышать, Здесь вслушаться нужно, Чтоб в душу созвучья
Нахлынули дружно....» (Рыленков) По-моему, мы учили во 2-ом или в 3-ем
классе. Но оно запало мне в душу еще тогда, потому и запомнила.
Я уже писала про этот уголок дикой природы в 20-30 минутах пешком от центра города. Это Вересники города Кирова.
Я наслаждаюсь здешней тишиной, патриархальностью, умиротворением.
Ощущение- будто время здесь замедляется и растягивается, наполняясь июльскими сладкими запахами.
Господи! Только бы не добрались сюда жадные руки застройщиков!
Моего
прадедушку (брата) протоиерея Флорова Николая решением Священного
Синода Русской Православной Церкви от 11 марта 2020 включили в
поименный список Собора новомученников и исповедников Церкви Русской.
Другими словами — возвели в ранг Святых. Теперь пишут его иконы, молятся
ему, поют в его честь и т.п. Даже хотели найти его мощи, но увы, они
бесследно исчезли.
3 июля — день его Прославления. Праздник проходил в г. Котельниче
в Никольском храме. Сам Флоров Николай служил в другом храме, но тот
храм был разрушен при Советской власти, как и тысячи других.
Я не буду описывать жизнь моего прадедушки. Мне бы хотелось оставить в
своей памяти впечатление об этом празднике. Я полный профан в
православии, поэтому, возможно, некоторые мои суждения, выводы покажутся
примитивными, неправильными, спорными. Но это просто мои мысли.
Я приехала в этот маленький городок очень рано.
От вокзала спросила путь до Никольского храма. И получила ответ на
чисто Котельническом говоре ( «..В Котельниче есть три мельниче...»),
сразу вспомнился акцент моего дедушки, хотя, он долгое время жил на
Дальнем Востоке, вятский говор у него так и не стерся.
Подходя к храму, мой планшет выпал из рук. Не успела я нагнуться за
ним, как мне его уже подает священник, который догнал меня.
Поздоровался, и мы разговорились. Все-таки, как я убедилась, священники в
маленьких деревнях и городах как-то ближе к людям, проще и, думаю, ( не
хотелось бы ошибиться), ближе к Богу.
Только обошла храм со всех сторон и сразу увидела подъехавшую машину
моих знакомых матушек из женского монастыря села Пискур: Настоятельницу
Варвару и матушку Феоктисту, которые и написали книгу о моем
прадедушке, которые изучили мою родословную даже лучше меня.
Книга уже написана, и достаточно толстая, но новые факты все
появляются и появляются. В селе Пиксур устроен музей, где собраны все
материалы, вошедшие в книгу, и новые сведения будут пополнять экспонаты
музея. Матушки дали мне альбомы с фотографиями, которые я еще не
видела.
Много новых моих кровных родственников, некровных родственников. И
даже они обнаружили прямую связь с художником Васнецовым. Я знала об
этом, слышала от дедушки и бабушки, но фотографий у нас не было. Меня
матушки усадили в закуток, куда, по их словам, священники не доходят, а
прихожане не могут уже туда заходить. Сказали мне, что могу делать ,
что хочу: фотографировать, сидеть, стоять и т.д. Пока еще было пусто, я
сделала фотографии.
Вскоре начался праздник. Для всех православных и священников — это
именно Праздник, великий день. Сейчас не так часто кого-то признают
святым. Мне потом объяснили, почему они все так радуются и так
счастливы. Постепенно люд начал собираться. Приезжали автобусы с
паломниками. И, хотя, этот день был рабочим, пришло много людей.
Ко мне подстроилась местная прихожанка в розовой юбке. И начала
меня поучать, обращаясь не то ко мне, не то к остальным, чтобы все
слышали, как она меня учит уму-разуму. «В такой юбке-то в церковь не
ходють. ..... От, завалила-то все окно своими сумками, на окна-то неча
складывать вещи-то...... В намордниках (масках) в нашей церкви не
ходють......Молиться надо.... стоять надо или коленями пасть, а не
сидеть на скооомье-то..... Снимать-то нельзя, у батюши-то разрешение
испорсить нужно... и т.д.» И так почти все действо.... Матушка Феоктиста
сначала с кем-то бурно обсуждала осеннее размножение каких-то
кустарников, затем встала рядом с настоятельницей, и они снова начали о
чем-то переговариваться. Специально наблюдала за ними — на колени особо
не падали, в отличие от простых прихожан, крестились редко. Как потом
мне сказали, Бог не считает, сколько раз кто перекрестился и упал на
колени. Бог только дела видит и мысли, которые спрятаны в душе.
Перед тем, как вскоре должны были вынести икону отца Флорова
Николая, матушка подошла ко мне, взяла под руку, и со свойственной ей
шуткой и смешливой искринкой в глазах сказала: «Хватаем сумки, пойдем
сфотографируешь икону, а то сейчас 500 человек выстроится в очередь
целовать, ты так и не сможешь сфотографировать». И тут я увидела реакцию
моей «мучительницы-учительницы» в розовой юбке. А матушка,
оказывается, слышала все нравоучения и специально так громко объявила.
Настоятельница пояснила, что самое интересное и важное будет в
конце, когда Владыка начнет рассказывать про Флорова Николая. Увы, мне
не очень понравилась речь Владыки. Рассказ простых священников было
слушать интересней.
Когда входил Владыка, все священники выстроились по краям красной
ковровой дорожки, Владыка шел в фиолетовом одеянии и за ним несли
шлейф. Все было очень торжественно. Я такое видела в первый раз ( в
церковь захожу только ради архитектуры, чаще всего в путешествиях).
После того, как все долго целовали икону моего прадедушки,
причащались, священник начал раздавать небольшие иконы и жизнеописание
всем желающим.
Матушки представили меня священникам, приехавшим архиереям, епископам
и т.д. Каждый что-то спрашивал, что-то говорил, беседовал. Даже с
Владыкой разговаривала, но этот разговор был пустым, формальным.
Некоторые фотографировались со мной, спрашивали мое имя и имя моих
детей, говорили, что теперь будут и нас упоминать в молитвах, потому что
в нас тоже частичка крови святого отца Николая. Все это было для меня
странно: такое внимание ко мне, почитание, я же не святая, как мой
прадед. Но я видела их искреннее волнение, когда они разговаривали со
мной, фотографировались. Для них это очень важное событие, какую-бы
ступеньку в иерархии они сейчас ни занимали, они не являются святыми и
вряд ли станут ими. Поэтому этот святой Николай для них ориентир, цель к
которой надо стремиться. А я — частичка этого святого. Вроде так. И,
как матушки подчеркивали, я единственная, кто приехал к ним в Пиксур из
всех родственников, о ком они писали книги, и, тем более, из всех родных
и потомков Флорова, кого возвели в ранг святых.
В самом конце Владыка пригласил меня к ним в трапезную. Все-все
священники собрались на праздничную трапезу. Я такого угощения не
видывала. Чего там только ни было!
Я до сих пор под впечатлением от этого дня. Очень устала, хорошо,
что обратно подвезли на машине, с заездом в городок Орлов ( увы,
церковь в Орлове была закрыта).
Устала от большого количества людей ( не привыкла, всегда теряюсь в
обществе незнакомых), но главное — от пристального внимания к себе, от
какого-то благоговеяния передо мной некоторых священников. От прихожан,
которые услышав, что я потомок отца Николая Флорова, тоже начинали
расспросы и просили сфотографироваться с ними.
Я думала, что приеду, встану около дверей, постою немного, послушаю и тихонько уеду обратно. Накануне, видимо, нерв в шее защемило, голова кружилась, будто на
карусели. Даже с работы ушла, легла, чуть открывала глаз — все вертелось
с огромной скоростью, а если начинала двигаться — тошнота подкатывала,
на четвереньках до, извините, туалета добиралась. К утру стало легче и я
рада, что все-таки решилась на поездку. Хоть и была слабость ( поэтому и
сидела в церкви), но выдержала. При каждой свободной минуте, снова и
снова прокручиваю тот день. Даже не думала, что он произведет на меня
такое впечатление. Вот уж, что останется на всю жизнь — так этот
праздник прославления моего прадедушки. А знакомство с матушками
перевернуло мое представление о монашестве с ног на голову.
